Саксонские Хроники - Страница 1024

К оглавлению

1024

— А он в дне пути от нас.

— Это по меньшей мере, — согласился сын, — так что с этими выродками придется справляться самим.

Он ухмыльнулся и затем вновь меня удивил, повернувшись к Финану.

— Эй, ирландец!

Финана смутило подобное обращение, но он не показал виду.

— Лорд Утред? — кротко откликнулся он.

Сын же скалился как безумец.

— За тобой два шиллинга.

— Неужели?

— Помнишь, ты обмолвился, что жена епископа скорее всего жаба?

— Помню, — кивнул Финан.

— А вот и нет. С тебя два шиллинга.

Финан фыркнул.

— Мне придется поверить тебе на слово, господин! А чего стоит твое слово? Ты и трактирную девку в Глевекестре посчитал красавицей, хоть у неё лицо смахивало на бычью задницу. Даже Гербрухт бы до нее не дотронулся, хоть я и видал, как он скреб таких, от запаха которых даже шавки шарахались!

— О, сестра Гомерь прекрасна, — возразил сын, — спроси моего отца.

— Меня? — воскликнул я. — Мне-то откуда знать?

— Потому что у сестры Гомерь родимое пятно в форме яблока, отец. Вот тут, — он коснулся перчаткой лба.

Онемев от удивления, я уставился на сына. На мгновение даже Рагналла позабыл, думая лишь о пышном теле в сарае.

— Ну что? — спросил Финан.

— Ты задолжал моему сыну два шиллинга, — расхохотался я.

А Рагналл пришел сражаться.

Я вспомнил, как Рагналл вывел своих всадников из-за деревьев у Честера, когда мстил за головы, выстроенные вокруг остатков крепости на Эдс-Байриге. Он повторил свой маневр – вывел людей единым строем из леса. Только что дальний лес пылал, залитый ярким утренним светом, зеленая листва обещала мир и покой, а мгновение спустя появились они. Ряды пеших воинов, воинов со щитами и оружием. Стена из щитов, что намеревалась вогнать нас в трепет. И они своего добилась.

Стена из щитов — страшная вещь. Это стена из дерева, железа и стали, у которой всего одна цель — убивать.

И эта стена из щитов была впечатляющей — стена выкрашенных круглых щитов, растянувшаяся вдоль плоской вершины хребта, а над ней реяли знамена ярлов, вождей, королей, явившихся нас убить. В центре, конечно, развевался красный топор Рагналла, но его окружали сорок или пятьдесят других знамен с воронами, орлами, волками, змеями и существами, каких можно увидеть только в ночных кошмарах.

Следующие за этими знаменами воины вышли из леса, остановились и громогласно загремели щитами. Я попытался как можно точнее их пересчитать и решил, что их не менее тысячи. Края стены из щитов раскинулись на склонах хребтов, грозя обвить форт и ринуться с трех сторон. Мои люди уже стояли на стенах форта. Они тоже умели считать и молчали, наблюдая за впечатляющими силами Рагналла и слушая грохот щитов.

Рагналл еще не приготовился к атаке. Он дал своим воинам нас разглядеть, чтобы они поняли, как нас мало. Воины, колотящие в щит, вызывая нас на бой, увидят стену форта и на её вершине стену из щитов, гораздо меньшую, чем их собственная. Не скроется от них, что стяга всего два – волчья голова да красный топор. Рагналл хотел, чтобы его воины знали, как легка будет победа.

Я видел, как он выехал на вороном коне впереди своей стены из щитов и обратился к воинам. Он уверял их в победе, обещал нашу смерть. Он вселял в них уверенность, и я понимал, что еще мгновение, и он начнет нас оскорблять. Предложит нам сдаться, а когда мы откажемся, двинет свою стену из щитов.

Но прежде чем Рагналл успел это сделать, к врагу поскакал Финан.

Он выехал один и ехал медленно, его лошадь поднимала ноги в густой и высокой траве. И лошадь, и всадник выглядели великолепно, увешанные золотом, сверкающие серебром. Шею Финана обвивала толстая золотая цепь Сигтрюгра, хотя он и снял с неё молот, на нем был мой шлем с изготовившимся к прыжку серебряным волком на гребне, в который Финан воткнул полоски темной ткани наподобие конского хвоста на шлеме брата. К нему-то он и направлялся, к знамени с темным кораблем, плывущим по кроваво-красному морю.

Это знамя располагалось на правом флаге строя Рагналла, на самом краю плато. У ирландцев были другие знамена — с христианскими крестами. Тот же символ Финан нацарапал на своем щите, висящем на левом боку, над сверкающими ножнами, где покоился Душегуб — меч, взятый им в бою у датчанина. Душегуб был легче большинства мечей, хотя такой же длины, и я опасался, что клинок может с легкостью сломаться под тяжелыми мечами, которыми сражалось большинство. Но Финан, давший мечу это имя, любил его.

Из рядов Рагналла выехали два воина, чтобы бросить Финану вызов. Их лошади, должно быть, стояли прямо за стеной из щитов, и я предположил, что Рагналл разрешил им сразиться, услышав, как его армия разразилась приветственными возгласами, когда выехали эти двое.

Я не сомневался, что эти двое — закаленные воины, умелые мечники, опасные в сражении, и Рагналл, как и все его люди, наверняка предположили, что Финан примет вызов одного или другого, но вместо этого он проехал мимо. Они последовали за ним, дразня, но не нападая. Это тоже часть ритуала перед битвой. Финан выехал один, и он сам выберет себе противника. Он ехал медленно и осторожно, пока не добрался до стоящих под своими знаменами ирландцев.

И заговорил с ними.

Я находился слишком далеко, чтобы расслышать его слова, но даже если бы я стоял рядом, касаясь его локтем, то не понял бы языка. Два поединщика, видимо, сообразив, что ирландец бросил вызов своим же соотечественникам, повернули назад, и Финан продолжил говорить.

Наверное, он издевался над ними. А перед его глазами стояла прекрасная как сон темноволосая девушка из клана О'Доналлов, девушка, ради которой стоило бросить вызов судьбе, девушка, которую он любил и перед которой преклонялся. Девушка, которую бросили в грязь на потеху его брату. Девушка, память о которой преследовала Финана все долгие годы после её смерти.

1024