Саксонские Хроники - Страница 269

269

Эадред осторожно поправил митру, потом наклонился и поцеловал кольцо с рубином.

— Вы видите, — хриплым от избытка чувств голосом проговорил он, — что святая плоть не тронута тлением. — Он помедлил, чтобы погладить руки святого. — И это явное чудо и несомненный знак святости. — Аббат снова наклонился и поцеловал святого прямо в раскрытые, сморщенные губы. — О наисвятейший Кутберт, — стал он молиться вслух, — укажи нам истинный путь, приведи нас к твоей славе во имя Того, Кто умер за нас, по правую руку от Кого ты восседаешь теперь в сияющей вечности. Аминь.

— Аминь! — хором отозвались монахи.

Те, кто находился ближе, встали с пола, чтобы увидеть чудесным образом избежавшего тления святого, и большинство из них плакали, глядя на его желтоватое лицо.

Эадред снова посмотрел на меня.

— В этой церкви, молодой человек, — сказал он, — находится средоточие духовности Нортумбрии. Здесь, в этих сундуках, — наша слава, наши чудеса, наши сокровища, именем которых мы говорим с Богом, когда просим у него защиты. Пока эти драгоценные святые реликвии в безопасности, мы тоже в безопасности, и некогда… — Он встал, произнеся последнее слово, и голос его стал звучать все тверже. — Некогда все эти святые реликвии защищали повелители Беббанбурга, но они не смогли их защитить! Пришли язычники, монахи были зверски убиты, а мужчины Беббанбурга трусливо спрятались за стенами крепости, вместо того чтобы двинуться на убийц-язычников. Но наши святые предки спасли эти вещи, и с тех пор мы странствовали, скитались по диким землям, неся с собой эти реликвии. И однажды мы построим великую церковь, и реликвии сии будут сиять по всей святой земле! По земле, куда я привел этих людей!

Он махнул рукой, показывая на народ, ожидавший снаружи.

— Бог послал мне армию! — прокричал аббат. — И эта армия одержит славную победу, но поведу ее не я! Бог и святой Кутберт ниспослали мне сон, в котором показали короля, что заберет нас всех в обетованную землю. Мне показали короля Гутреда!

Он встал и поднял вверх руку Гутреда, что вызвало аплодисменты собравшихся.

Вид у Гутреда был скорее удивленный, чем царственный, а я просто рассматривал мертвого святого.

Кутберт был аббатом и епископом Линдисфарены, острова, расположенного к северу от Беббанбурга, и почти две сотни лет его тело пролежало в усыпальнице на этом острове, пока набеги викингов не стали слишком грозными. Тогда, чтобы спасти святой труп, монахи забрали мертвеца и с тех пор странствовали по Нортумбрии. Эадред не любил меня, потому что моя семья не смогла защитить святые реликвии, но сила Беббанбурга была в том, что он стоял на исхлестанной морем скале, и только глупец отдал бы гарнизону крепости приказ спуститься вниз, чтобы сражаться. И, доведись мне выбирать: удержать Беббанбург, бросив на произвол судьбы эти реликвии, или защищать их, я предпочел бы первое. Разве можно сравнивать трупы каких-то святых с неприступной крепостью вроде Беббанбурга.

— Узрите! — закричал Эадред, вновь поднимая руку Гутреда. — Вот король Халиверфолкланда!

Король чего? Я подумал, что ослышался, но нет. Эадред пояснил, что Халиверфолкланд означает «Земля Святых Людей». Так аббат назвал королевство Гутреда. Может, Кутберт и был великим святым, но кто бы ни стал королем этой земли, он окажется овцой среди волков. Под волками я подразумевал Ивара, Кьяртана и своего дядю. У этих троих имелись вполне реальные армии опытных воинов, в то время как Эадред надеялся создать королевство своих снов. Я не сомневался, что порожденные его снами овцы в конце концов будут задраны волками.

Однако в тот момент Кайр Лигвалид был для меня самым подходящим убежищем в Нортумбрии, потому что моим врагам пришлось бы пересечь холмы, чтобы меня найти. И кроме того, меня захватило такого рода безумие. Ибо оно вело к изменениям, которые дают возможность, а возможность дарует богатство.

— А теперь, — произнес Эадред, отпустив руку Гутреда и повернувшись ко мне, — ты поклянешься в верности нашему королю и его королевству.

Гутред подмигнул мне, и я послушно опустился на колени и протянул правую руку, но Эадред раздраженно отбросил ее в сторону.

— Ты дашь клятву святому, — прошипел он.

— Это как?

— Положи свои руки на святейшие руки святого Кутберта, — приказал аббат, — и повторяй за мной.

Я положил руки на пальцы святого Кутберта и почувствовал под своими пальцами большой рубин. Я повернул драгоценность — просто чтобы увидеть, прочно ли вставлен камень и не выскочит ли он, но кольцо оказалось сработано на совесть.

— Я клянусь быть твоим человеком, — сказал я трупу, — и служить тебе верой и правдой.

Я снова попытался повернуть кольцо, но мертвые пальцы окоченели, и рубин не сдвинулся.

— Ты клянешься в этом своей жизнью? — сурово вопросил Эадред.

Я опять дернул кольцо, но оно не поддавалось.

— Клянусь своей жизнью, — уважительно сказал я.

Никогда еще я не давал клятву так легко. Спрашивается, чем может связать тебя клятва, данная мертвецу?

— И ты клянешься верой и правдой служить королю Гутреду?

— Клянусь, — ответил я.

— И быть врагом его врагов?

— Клянусь.

— И ты будешь служить святому Кутберту до конца своих дней?

— Буду.

— Тогда можешь поцеловать блаженнейшего Кутберта, — сказал Эадред.

Я наклонился над краем гроба, чтобы поцеловать сложенные на груди руки.

— Нет! — запротестовал аббат. — В губы!

Я зашаркал на коленях, нагнулся и поцеловал труп в сухие, колючие губы.

269