Саксонские Хроники - Страница 337

337

Я посмотрел на людей Гутреда, стоявших у ворот крепости.

— Райпер! Клапа! Я хочу, чтобы вы их остановили!

Клапа и Райпер таращились на меня так, словно я был призраком, и в общем-то их можно было понять. Меня обрадовало, что Клапа до сих пор оставался с Гутредом, ведь этот человек был датчанином, а стало быть, Гутред все еще отчасти мог рассчитывать на преданность датчан.

— Клапа! Ты, эрслинг! — заорал я. — Пошевеливайся! Ты что, заснул? Садись на коня и в бой!

— Да, мой господин!

Подъехав поближе, я уставился на Гутреда сверху вниз. За моей спиной кипело сражение, и люди Гутреда, стряхнув с себя оцепенение, торопились присоединиться к сече. Но сам король словно не замечал битвы. Он просто смотрел на меня снизу вверх. Сзади него толпились священники, рядом стояла Гизела, но я смотрел лишь в глаза Гутреду и видел в них страх.

— Узнаешь меня? — холодно спросил я.

Король не нашелся, что ответить.

— Было бы неплохо, — сказал я, — если бы ты как король показал своим людям пример и убил нескольких врагов. У тебя есть конь?

Он лишь кивнул, по-прежнему не в силах заговорить.

— Тогда садись на коня и вперед! — отрывисто велел я.

Гутред кивнул и сделал шаг назад, однако, хотя его слуга вывел коня, король не сел в седло.

И в это мгновение я посмотрел на Гизелу, а она — на меня. Я увидел, что глаза ее сияют так, что могли бы разжечь костер. Я хотел было заговорить с нею, но, похоже, теперь пришел мой черед лишиться дара речи.

Какой-то священник потеребил Гизелу за плечо, словно призывая уйти подальше от поля битвы, но я слегка махнул окровавленным клинком в сторону этого человека, и тот замер.

Я снова посмотрел на Гизелу, и у меня перехватило дыхание, весь мир вокруг будто застыл. Порыв ветра приподнял локон ее черных волос, выбившихся из-под чепчика. Она откинула локон, потом улыбнулась.

— Утред, — сказала Гизела так, будто впервые произносила мое имя.

— Гизела, — только и сумел выговорить я.

— Я знала, что ты вернешься, — сказала она.

— Я думал, ты собираешься драться! — прорычал я Гутреду, и он метнулся в сторону, словно пес, которого стегнули хлыстом.

— У тебя есть лошадь? — спросил я Гизелу.

— Нет.

— Эй ты! — крикнул я мальчишке, который таращился на меня с разинутым ртом. — Приведи мне вон ту лошадь!

И я показал на скакуна того воина, которого ранил в лицо. Теперь человек этот был мертв, его прикончили люди Гутреда, присоединившиеся к битве.

Мальчик привел мне скакуна, и Гизела взобралась в седло, не слишком изящно вздернув подол до самых бедер. Сунув грязные туфли в стремена, она протянула руку, чтобы коснуться моей щеки, и заметила:

— А ты похудел, Утред.

— Ты тоже.

— Я не знала счастья, — продолжала она, — с того самого дня, как ты уехал.

Подержав свою ладонь на моей щеке всего одно биение сердца, Гизела вдруг резко отдернула руку, сорвала с головы льняной чепец и распустила черные волосы, так что они упали ей на плечи, словно у незамужней девушки.

— Нельзя считать, что я замужем, — пояснила она. — Ведь настоящей церемонии венчания не было!

— Пока не было, — ответил я, и сердце мое буквально пело от счастья.

Я не мог отвести от Гизелы глаз. Я снова был с ней, и все долгие месяцы рабства показались мне какими-то нереальными, словно их никогда и не было.

— Надеюсь, на сегодня ты убил уже достаточно врагов? — озорно спросила она.

— Нет, не достаточно.

И мы поскакали туда, где шла сеча.

Невозможно убить абсолютно всех воинов вражеской армии. Во всяком случае, такое случается чрезвычайно редко. И не верьте поэтам, которые, рассказывая о битве, неизменно настаивают на том, что ни один враг не спасся. Интересно, что сами поэты, если вдруг им довелось участвовать в сражении, всегда обязательно выживают, даже когда все остальные гибнут. Правда, странно? Но что знают они о сражениях? Я никогда не видел ни одного поэта в «стене щитов».

В тот день у Кетрехта мы, должно быть, убили больше пятидесяти воинов Кьяртана, и, когда все вокруг обратилось в хаос, потому что люди Гутреда не видели разницы между сторонниками Кьяртана и датчанами Рагнара, некоторые враги смогли спастись.

На Финана напали двое из личной стражи Гутреда, и он убил обоих. Когда я его отыскал, на него уже налетел третий.

— Это наш человек! — закричал я Финану.

— Он похож на крысу! — прорычал в ответ ирландец.

— Его зовут Ситрик, — продолжал я, — и в свое время он принес мне клятву верности!

— И все равно он похож на крысу!

— Ты на нашей стороне? — окликнул я Ситрика. — Или вновь присоединился к войскам своего отца?

— Нет, нет, мой господин!

Ситрик побежал ко мне и упал на колени, рухнув прямо в грязь, истоптанную копытами моей лошади.

— Я все еще твой человек, господин!

— Разве ты не давал клятвы Гутреду?

— Он этого от меня никогда и не требовал.

— Но ты ему служил? Ты не сбежал обратно в Дунхолм?

— Нет, мой господин! Все это время я оставался с королем.

— Он и впрямь служил Гутреду, — подтвердила Гизела.

Я отдал ей Вздох Змея, наклонился и взял Ситрика за руку.

— Значит, ты все еще мой человек?

— Конечно, мой господин.

Ситрик вцепился в мою руку, недоверчиво глядя на меня.

— Согласись, что от тебя немного пользы, если ты не можешь победить костлявого ирландца вроде этого? — кивнул я на Финана.

— Он слишком быстрый, мой господин, — сказал Ситрик.

337