Саксонские Хроники - Страница 496

496

— И это все? — напрягшись, спросил Альфред.

— Если ты не хочешь потерять Лунден, господин, это все.

— И ты привел свою женщину? — прошипел епископ Ассер.

Епископ Ассер был эрслингом. Это слово обозначает то, что падает из задницы. Он выпал из какой-то валлийской задницы, а потом вкрался в доверие к Альфреду. Король был очень высокого мнения об Ассере, который меня ненавидел.

— Я привел шлюху Харальда, — сказал я.

Никто ничего не ответил на это. Все просто таращились на Скади, а пристальнее всех на нее глазел молодой человек, стоящий за троном Альфреда. У этого молодого человека было худое, бледное, костистое лицо, черные волосы, вьющиеся над вышитым воротником, и быстрые смышленые глаза. Казалось, он нервничал, возможно, испытывая благоговейный страх в присутствии такого множества широкоплечих воинов. Сам он был стройного, почти хрупкого сложения. Я достаточно хорошо его знал. Его звали Эдуардом, и он был этелингом, то есть старшим сыном короля. Его готовили к тому, что он унаследует отцовский трон. Теперь же он с разинутым ртом глядел на Скади, как будто никогда раньше не видел женщины, но когда она встретилась с ним взглядом, покраснел и притворился, что жадно интересуется усыпанным тростником полом.

— Ты привел — что? — нарушил удивленное молчание епископ Ассер.

— Ее зовут Скади, — сказал я, толкнув ее вперед.

Эдуард поднял глаза и уставился на Скади, как щенок на свежее мясо.

— Поклонись королю, — приказал я Скади на датском.

— Я делаю только то, что пожелаю, — сказала она, как я и ожидал, и плюнула в сторону Альфреда.

— Ударь ее! — тявкнул епископ Ассер.

— Церковники бьют женщин? — спросил я.

— Умолкни, господин Утред, — устало произнес Альфред.

Я увидел, как его правая рука вцепилась в подлокотник кресла.

Он посмотрел на Скади, и та вызывающе отвернулась.

— Замечательная женщина, — мягко проговорил король. — Она говорит по-английски?

— Притворяется, что не говорит, — ответил я. — Но достаточно хорошо все понимает.

Скади наградила меня за эту правду косым взглядом, полным чистейшей злобы.

— Я прокляла тебя, — сказала она себе под нос.

— Самый легкий способ избавиться от проклятия, — так же тихо ответил я, — это вырезать язык, который произнес проклятье. А теперь умолкни, ты, тухлая шлюха.

— Проклятьем смерти, — почти шепотом произнесла она.

— Что она говорит? — спросил Альфред.

— Она считается колдуньей, господин, — сказал я, — и заявляет, что прокляла меня.

Альфред и большинство церковников прикоснулись к своим крестам.

Я заметил в христианах одну странную особенность: они заявляют, что наши боги не имеют никакой силы, однако боятся проклятий, сделанных именем этих богов.

— Как ты ее захватил? — спросил Альфред.

Я коротко рассказал о том, что произошло у дома Эдвульфа. Когда я закончил, Альфред холодно посмотрел на Скади.

— Она убила священника тана Эдвульфа? — спросил он.

— Ты убила священника тана Эдвульфа, сука? — спросил я ее по-датски.

Она улыбнулась мне.

— Конечно, убила. Я убиваю всех священников.

— Она убила священника, господин, — сказал я Альфреду.

Тот содрогнулся.

— Выведи ее наружу, — приказал он Стеапе, — и хорошо охраняй. — Потом поднял руку. — Она не должна быть изнасилована!

Он подождал, пока выведут Скади, потом посмотрел на меня.

— Добро пожаловать, господин Утред. Добро пожаловать — тебе и твоим людям. Но я надеялся, что ты приведешь отряд побольше.

— Я привел достаточно воинов, господин король.

— Достаточно для чего? — спросил епископ Ассер.

Я взглянул на этого коротышку. Он стал епископом, но все еще носил монашескую рясу, плотно подпоясанную на тощей талии. У него было лицо, похожее на морду изголодавшейся козы, бледно-зеленые глаза и тонкие губы. Половину жизни он провел в родных валлийских пустошах, а вторую половину нашептывал ядовитые ханжеские слова на ухо Альфреду. И вдвоем они составили кодекс законов для Уэссекса. Для меня было и развлечением, и делом чести нарушить каждый из этих законов, прежде чем умрет король или валлийский коротышка.

— Достаточно, — проговорил я, — чтобы разорвать Харальда и его людей в кровавые клочья.

Этельфлэд улыбнулась, услышав это. Из всей семьи Альфреда только она была моим другом. Я не видел ее четыре года, и теперь она стала куда тоньше, чем прежде. Всего год или два как ей минуло двадцать, но она казалась старше и печальнее своих лет, однако волосы ее по-прежнему были сияющим золотом, а глаза — голубыми, как летнее небо.

Я подмигнул ей, в том числе для того, чтобы позлить ее супруга, моего кузена, который немедленно заглотил наживку и возмущенно фыркнул.

— Если бы Харальда было так легко уничтожить, — сказал Этельред, — мы бы уже это сделали.

— Как? — спросил я. — Наблюдая за ним с холмов?

Этельред скорчил гримасу.

В обычной ситуации он начал бы со мной спорить, потому что был задиристым и гордым, но сейчас он казался слишком изможденным. Он страдал от какой-то болезни, но никто не знал, что это за болезнь. Она делала его усталым и слабым. Я понял, что сегодня один из тех дней, когда он чувствует себя плохо.

Этельреду в тот год, наверное, было лет сорок, и его рыжие волосы начали белеть на висках.

— Харальда следовало бы убить еще несколько недель назад, — насмешливо бросил я ему.

— Довольно!

Альфред хлопнул по подлокотнику кресла, испугав сокола в кожаном колпачке — птица примостилась на аналое рядом с алтарем. Сокол захлопал крыльями, но путы на ногах прочно его держали.

496