Саксонские Хроники - Страница 625

625

Моряки другого корабля оцепенело наблюдали за своими товарищами и тоже не спешили бросаться в бой. Саксы и датчане, они были людьми Йорика, главным образом христиане, и ими не двигали те амбиции, что подгоняли голодное войско Сигурда. Я знал, что те датские воины где-то на востоке ждут, когда наши монахи и дружинники переправятся через реку. Эти же люди на кораблях не желали участвовать в чем-то подобном, их работа состояла в том, чтобы ждать, и все они предпочли бы сидеть дома у очага, а не воевать. Когда я предложил им жизнь в обмен на капитуляцию, они так рассыпались в благодарностях, что это тронуло меня до глубины души. К тому же с дальнего корабля им кричали, чтобы те не сопротивлялись. Мы переправились на корабле Иванна на противоположный берег и в конечном итоге овладели обоими судами, не пролив ни капли крови. Мы забрали у людей Йорика кольчуги, оружие, шлемы и перевезли всю эту добычу на наш берег. Команды мы оставили на том берегу, всех, кроме Иванна, которого я взял в плен, а корабли сожгли. Чтобы согреться, моряки развели костер, и мы, взяв из этого костра горящую ветку, подпалили корабли. Я выждал, чтобы убедиться, что огонь охватил оба корпуса, потом полюбовался, как пламя пожирает скамьи для гребцов, и мы поскакали на юг.

Дым от горящих кораблей будет сигналом Сигурду, ясным знаком, что его тщательно продуманная затея провалилась. Вскоре он узнает обо всем от моряков Йорика, но пока его разведчики видят только монахов и священников у моста в Энульфсбириге. Я велел Осферту вывести наш отряд на открытое место на берегу и позаботиться о том, чтобы шум и гам привлек внимание. Конечно, в этом был определенный риск, датчане Сигурда могли напасть на практически беззащитных церковников, но я рассчитывал, что они будут ждать до тех пор, пока не убедятся, что и я там. Они и ждали.

По прибытии в Энульфсбириг мы обнаружили поющий хор. Это Осферт приказал им петь, и они стояли и пели, держа над собою хоругви.

– Громче, ублюдки! – заорал я, когда мы двинулись к мосту. – Пойте громче, мелкие пташки!

– Лорд Утред! – подбежал ко мне отец Уиллиболд. – Что происходит? Что происходит?

– Я решил начать войну, отец мой, – бодро сообщил я. – Война гораздо интереснее мира.

Он ошеломленно уставился на меня. Я слез с седла и увидел, что Осферт выполнил мой приказ и разложил растопку на деревянном покрытии моста.

– Это солома, – сказал он, – и она мокрая.

– Высохнет, когда загорится, – сказал я.

Солома была сложена поперек моста и скрывала низкую баррикаду из досок и бревен. Внизу по течению дым от горящих кораблей сгустился и темным столбом поднимался высоко в небо. Солнце почти село и отбрасывало длинные тени на восток, туда, где находился Сигурд, которому, вероятно, уже доложили о моем приближении.

– Ты начал войну? – снова догнал меня Уиллиболд.

– Стена из щитов! – закричал я. – Строимся здесь! – Я собирался выстроить стену из щитов на мосту. Для нас не имело значения, сколько людей у Сигурда, потому что на узком пространстве между тяжелыми бревенчатыми парапетами нам могла противостоять только жалкая горстка.

– Мы пришли с миром! – попытался остановить меня Уиллиболд.

Близнецы, Сеолберт и Сеолнот, тоже возмущались действиями Финана, который расставлял в боевой порядок наших воинов. Мост был достаточно широким, чтобы на нем шеренгой могли разместиться шестеро мужчин с сомкнутыми вплотную щитами. У нас получилось четыре шеренги.

– Мы пришли, – повернулся я к Уиллиболду, – потому что Йорик предал тебя. Он и не думал о мире. Он думал только о том, чтобы облегчить себе войну. Спроси его. – Я указал на Иванна. – Иди, поговори с ним и оставь меня в покое! Кстати, передай тем монахам, чтобы они прекратили свои завывания.

А потом из рощи на дальнем краю пропитавшегося влагой поля появились датчане. Множество, наверное, сотни две, и над ними развевалось знамя с летящим вороном. Все они были верхом, и вел их Сигурд, скакавший на огромном белом жеребце. Он увидел, что мы поджидаем его и что для атаки ему придется послать своих людей на узкий мост, свернул с пути в сторону, остановил лошадь, спешился и пошел к нам. Его сопровождал молодой человек, но именно Сигурд привлекал к себе внимание: крупный, широкоплечий, с исполосованным шрамами лицом, с длинной бородой, заплетенной в две толстые косы, обмотанные вокруг шеи. В его шлеме отражался красноватый закат. Он не счел нужным прикрыться щитом или обнажить меч, однако с первого взгляда было видно, что это датский лорд в роскошном боевом облачении, в отделанном золотом шлеме, с толстой золотой цепью, сверкавшей из-под бороды, с широкими золотыми браслетами на руках. Золото сверкало и на ножнах, и на рукоятке меча. Украшения молодого человека были из серебра – цепь на шее и серебряное кольцо по верхней части шлема. Вид у юноши был надменный, взгляд наглый и враждебный.

Я переступил через солому и пошел навстречу этой парочке.

– Лорд Утред, – язвительным тоном поприветствовал меня Сигурд.

– Ярл Сигурд, – таким же тоном ответил я.

– Я говорил им, что ты не дурак, – сказал он.

Солнце теперь висело над самым горизонтом, и Сигурду приходилось щуриться, чтобы видеть меня. Он сплюнул на траву.

– Десять твоих против восьмерых моих, – предложил он, – прямо тут. – Он потопал по земле. Он хотел выманить моих людей с моста и знал, что я не приму его предложение.

– Позволь мне сразиться с ним, – заговорил его спутник.

Я пренебрежительно оглядел юнца с ног до головы.

625