Саксонские Хроники - Страница 66

– На всякую мудрость найдется другая, – заявил он угрюмо. – Мудрость не выигрывает битвы.

– Зато глупость проигрывает их, – вставил Равн. – Помнишь поделенную надвое армию под Эббандуной?

Гутрум разозлился, но решил не спорить, а вместо этого спросил мнения Рагнара, как победить англосаксов, и заручился его обещанием, что тот приведет свою дружину в Лунден на следующий год.

– Если война будет в следующем году, – мрачно сказал Гутрум и почесал шею – позолоченное ребро его матери подпрыгнуло в его волосах, – у нас может не хватить народу.

– Значит, через год, – сказал Рагнар.

– Или еще через год, – добавил Гутрум и нахмурился. – Но как нам покончить с этими жалкими отродьями?

– Разделить их армию, – сказал Рагнар, – иначе они всегда будут превосходить нас числом.

– Всегда? Превосходить числом? – Гутрума озадачили эти слова.

– Когда мы сражались здесь, – пояснил Рагнар, – некоторые нортумбрийцы решили не драться с нами и бежали в Мерсию. Когда мы сражались в Мерсии и Восточной Англии, происходило то же самое: люди бежали от нас, ища спасения в Уэссексе. Но когда мы пришли в Уэссекс, им некуда стало бежать. У них больше не осталось укрытия. Поэтому они вынуждены биться – все они. В Уэссексе враг оказался загнанным в угол.

– А загнанный в угол враг, – вставил Равн, – опасен.

– Разделить их, – задумчиво повторил Гутрум, опять не обратив внимания на слова Равна.

– Корабли на южном побережье, – предложил Рагнар, – армия на Темезе и бритты из Брюхейнога, Гливисинга и Гвента.

Брюхейног, Гливисинг и Гвент были королевствами южного Уэльса, откуда бритты совершали набеги на западные границы Мерсии.

– Три удара, – продолжал Рагнар. – Альфреду придется отражать все три, и ему это не удастся.

– А ты придешь? – спросил Гутрум.

– Я дал слово, – ответил Рагнар.

Разговор перешел на то, что видел Гутрум по пути сюда. Конечно, Гутрум был пессимист и во всем видел худшее, но Англия просто приводила его в отчаяние. Он сказал, что в Мерсии волнения, что в Восточной Англии неспокойно и что поговаривают, будто король Эгберт в Эофервике готовит восстание.

– Эгберт! – Рагнар изумился. – Да он даже пьяного не уговорит помочиться!

– Так мне сказали, – продолжал Гутрум, – может, это неправда. Мне сказал человек по имени Кьяртан.

– Тогда, скорее всего, это неправда.

– Наверняка неправда, – подтвердил Равн.

– Он мне показался неплохим человеком, – сказал Гутрум.

Он явно не знал истории с Кьяртаном, и Рагнар не стал ему рассказывать. Разговор забылся, как только Гутрум уехал.

Но Гутрум оказался прав. В Эофервике зрел заговор, хотя я сомневаюсь, что затеял его Эгберт. Это Кьяртан начал распускать слухи, будто Эгберт готовит восстание, и слухи так широко разошлись и репутация короля была настолько подпорчена, что однажды ночью Эгберт, опасаясь за свою жизнь, сумел усыпить бдительность стражи и сбежать с дюжиной соратников на юг. Его приютил король Бургред из Мерсии: хотя страна Бургреда и была завоевана датчанами, он сумел сохранить собственную гвардию, и этого было достаточно, чтобы защитить гостя.

Риксиг из Дунхолма, отдавший Рагнару захваченных монахов, был провозглашен королем Нортумбрии и наградил Кьяртана, позволив ему самому проверить все места, где могли скрываться мятежники, союзники Эгберта. Разумеется, никаких мятежников не оказалось, но Кьяртан все равно их "нашел". Он разгромил несколько оставшихся монастырей Нортумбрии, еще больше разбогател и сделался сборщиком налогов и главным советником Риксига.

Все эти события прошли мимо нас. Мы отпраздновали сбор урожая, и было объявлено, что на Йоль состоится свадьба Тайры и Анвенда. Рагнар попросил кузнеца Элдвульфа сделать для Анвенда меч, такой же, как Вздох Змея, и Элдвульф пообещал. Заодно он решил выковать для меня короткий меч, которым Токи советовал сражаться в клине; кузнец заставил меня самого бить молотом по скрученным железным прутам.

Всю осень мы трудились, и наконец Элдвульф выковал меч для Анвенда, а я с помощью кузнеца сделал себе тесак и назвал оружие Осиным Жалом. Этот короткий клинок мне не терпелось испытать на враге, и Элдвульф расценил мое нетерпение как глупость.

– Враги сами приходят в твою жизнь, – сказал он, – незачем их искать.

Свой первый щит я сделал в начале зимы: вырезал из липы, выковал большой умбон со штырем, который вставил в отверстие в дереве, покрасил щит черной краской и сделал металлическую окантовку. Щит получился очень тяжелым; потом я понял, как делать их более легкими, но в ту осень я не расставался с этим щитом, мечом и тесаком, привыкая к их весу, повторяя удары, выпады и мечтая.

Я ждал своего первого клина с тревогой и с нетерпением, потому что ни один мужчина не может считать себя воином, пока не сразится в клине, и ни один мужчина не считается настоящим воином, пока не сразится в передних рядах клина. Это было гибельное место, ужасное место, но, как последний дурак, я о нем мечтал.

Еще мы готовились к войне. Рагнар обещал Гутруму поддержку, поэтому мы с Бридой жгли еще больше угля, Элдвульф ковал наконечники для копий, топоры и ножи, а Сигрид радостно готовилась к свадьбе Тайры. В начале зимы состоялось сватовство: Анвенд в своей лучшей, старательно заштопанной одежде пришел к нам с шестью друзьями и робко попросил у Рагнара в жены его дочь Тайру. Все знали, кто станет ее мужем, но важно было соблюсти обычай. Тайра сидела между матерью и отцом, пока Анвенд обещал Рагнару, что будет любить, холить и защищать жену. Затем Анвенд предложил выкуп – двадцать монет серебром. Это была слишком большая цена, но, полагаю, она означала, что парень и в самом деле любит Тайру.