Саксонские Хроники - Страница 723

723

– Немногие, – покачал головой Финан. Мы видели, что датчане собирают лошадей сентийцев. Они сдирали кольчуги с наших убитых, забирали оружие и все мало-мальски ценное. В центре нашей группки стоял на коленях священник и молился. – В болоте они загонят нас как крыс, – сказал Финан.

– Там мы и примем бой, – сказал я. Выбора у нас практически не было.

Мы нанесли им немалый урон. Йорик был мертв, Оссител с Беортсигом тоже, Кнут был ранен. Остались только Этельволд, Сигурд и Хестен. Я видел их: сидя верхом, они строили людей в линию, чтобы окончательно разгромить нас.

– Сигурд! – закричал я, и тот повернулся ко мне. – Я убил твоего сынка-недоделка!

– Ты умрешь! Я позабочусь, чтобы ты подольше мучился! – крикнул он в ответ.

Я хотел разозлить его и убить на виду у его людей, когда он в бешенстве бросится на меня.

– Он пищал, как младенец, когда я его убивал! – продолжал я. – Пищал, как трус! Как щенок!

Сигурд с обернутой вокруг шеи косой сплюнул в мою сторону. Он ненавидел меня, он готов был убить меня, но в свое время и своим способом.

– Плотнее сомкните щиты! – крикнул я своим людям. – Им не пробиться через нашу оборону! Им нас не сломить! Покажите ублюдкам, как умеют сражаться саксы!

Естественно, датчане могли запросто пробиться через наши щиты, но нельзя же было говорить людям, идущим на смерть, что они идут на смерть. Они и так это знали. Некоторых трясло от страха, однако они все равно стояли в стене.

– Бейся рядом со мной, – сказал я Финану.

– Отправимся вместе, лорд.

– С мечами в руках.

Райпер погиб. Я не видел, как он умер, но я видел, как датчанин сдирал с его тела кольчугу.

– Он был хорошим человеком, – сказал я.

Нас отыскал Осферт. Обычно такой опрятный, чистый, одетый безукоризненно, он был в рваной кольчуге и изрезанном плаще. И взгляд у него был дикий. На гребне его шлема виднелась довольно глубокая зазубрина, однако сам он, судя по всему, остался цел и невредим.

– Позволь мне сражаться вместе с тобой, лорд, – сказал он.

– Всегда пожалуйста, – ответил я.

Над нами все еще возвышался крест Осферта, и священник продолжал твердить, что Господь и святая Люси совершат чудо, что мы победим, что мы останемся живы. Я не мешал ему, потому что он говорил именно то, что хотели слышать мои люди.

Ярл Сигурд протолкался в первую шеренгу датской стены из щитов напротив меня. Он был вооружен огромным боевым топором с широким лезвием, по обе стороны от него встали копейщики. Их задача состояла в том, чтобы держать меня на расстоянии, пока Сигурд будет рубить меня. Я уже успел обзавестись новым щитом – этот был со скрещенными мечами и принадлежал олдермену Сигельфу.

– Кто-нибудь видел Сигебрихта? – спросил я.

– Он мертв, – ответил Осферт.

– Ты уверен?

– Я сам его убил, лорд.

Я расхохотался. Мы убили много вражеских предводителей, но остались Сигурд и Этельволд, и у них достаточно сил, чтобы раздавить нас и разгромить армию Эдуарда, а потом усадить Этельволда на трон Альфреда.

– Помнишь, что сказал Беорннот? – спросил я у Финана.

– А я должен помнить?

– Он хотел знать, чем закончится история, – сказал я. – Я бы тоже хотел знать.

– Наша закончится здесь, – сказал Финан и перекрестился рукоятью меча.

Датчане снова пошли в наступление.

Они наступали медленно. Никто не хочет умирать, когда победа уже в руках. Людям хочется посмаковать эту победу, поделить богатство, которое приносит победа. Поэтому датчане никуда не торопились и шли вперед, плотно сомкнув щиты.

Кто-то в наших рядах запел. Песня была христианской, наверное, псалом, и многие подхватили ее. Она напомнила мне о моем старшем сыне, и я подумал, что был ему плохим отцом. Интересно, спросил я себя, а будет ли он гордиться моей смертью?

Датчане стучали клинками и наконечниками копий по щитам. Многие щиты были расщеплены ударами топоров, на одежде и лицах запеклась кровь, кровь их врагов. Я очень устал и то и дело поглядывал на тучи. Плохое место для смерти, думал я. Но мы не выбираем свою смерть. Этим занимаются норны под сенью Иггдрасиля. Я представил, как одна из трех богинь судьбы держит ножницы над моею нитью и готова перерезать ее. Поэтому сейчас для меня самое главное – крепко держать в руке меч, чтобы валькирии на крылатых конях отнесли меня в пиршественные залы Вальхаллы.

Я видел, что датчане орут на нас. Я не слышал их не потому, что был глух, а потому, что мир вокруг меня вдруг снова стал на удивление тихим. Из тумана вылетела цапля и пролетела над головой. Вот хлопанье ее крыльев я услышал, правда, звук доносился будто издали, а вот оскорбления врагов не достигали моих ушей. Поставить ноги на ширине плеч, перекрыть щиты, внимательно наблюдать за противником, быть готовым к контрудару. Я только сейчас заметил, что у меня болит правое бедро. Разве меня ранили? Я не решался проверить, так как датчане были близко, и я следил за наконечниками двух копий, зная, что они ударят в правую сторону моего щита, чтобы вынудить меня открыться для удара Сигурда. Я встретился взглядом с Сигурдом, и мы пристально смотрели друг на друга, а потом сверху полетели копья.

Они летели десятками из задних рядов противника, тяжелые, они дугой взлетали над передними шеренгами и вонзались в наши щиты. В таких ситуациях тем, кто стоит в передних рядах, приходится пригибаться и прикрываться щитами, и именно этот момент датчане выбрали для атаки.

– Всем выпрямиться! – закричал я, поудобнее перехватывая щит, который отяжелел от двух вонзившихся в него копий.

723