Саксонские Хроники - Страница 1078

1078

— Я слышал, что эти падальщики пришли на юг, — сказал Ренвальд. — Так вы были арендаторами земель около Беббанбурга?

— Дед был арендатором у старого лорда Утреда, — подтвердил Свитун, имея в виду моего отца. — Он всю жизнь прожил на той земле, но у его тестя остались владения в Восточной Англии, и мы надеемся, они до сих пор там.

Ренвальд сомневался, что саксам оставили какие-нибудь земли в Восточной Англии во время правления датчан.

— Но кто знает! — сказал он. — Может, что и осталось

— Хочу, чтобы меня похоронили там, — пробубнил я.

— Что он сказал?

— Хочет, чтобы его похоронили вместе с семьёй, — объяснил Свитун, а потом добавил: — Старый глупец.

— О, это я понимаю! — заявил Ренвальд. — В Судный день лучше воскреснуть рядом со своей семьёй, чем с незнакомцами.

— Аминь, — проворчал я.

Ренвальд не был подозрительным, скорее, просто любопытным, и его устроила эта история. Мы плыли вниз по Юзу, по течению, и только изредка брались за вёсла, чтобы выровнять судно по курсу. Оно называлось Ренснейл, Улитка, потому как было таким же медленным, охотно пояснил Ренвальд.

— Оно хоть и не быстрое, зато прочное.

Экипаж состоял из шести человек, это много для торгового судна, но они нередко перевозили ценные грузы, и хозяин считал, что дополнительные ножи — не лишняя предосторожность против мелких пиратских кораблей, охотившихся на проходящих торговцев.

Он взялся за рулевое весло, чтобы вывести Улитку на середину реки, где самое быстрое течение.

— Скоро будет богатая добыча, — зло сказал он.

— Богатая добыча? — переспросил Сердик.

— Люди уходят. — Он взглянул на небо, чтобы понять, куда дует ветер. — Дни язычников в Британии уже сочтены.

— Слава Богу, — пробормотал я.

— Даже Утред Беббанбургский! — Ренвальд выглядел удивлённым. — Никто не ожидал, что он уйдёт. Но он купил в Эофервике корабли и привёз туда своё семейство.

— Я слыхал, он купил корабли, чтобы идти в Беббанбург, — вставил Свитун.

— Ни один мужчина не берёт семью, отправляясь воевать, — презрительно сказал Ренвальд. — Нет, он сдаётся и уходит! Я слышал, собирается во Фризию. — Он махнул вперёд. — Вон там мы войдём в Хамбр, теперь до моря рукой подать!

Пищей для слухов о предстоящем отъезде во Фризию послужило то, что я оставил Дунхолм, захватив с собой женщин, детей, большую часть домашнего скота и всё наше добро. Мои люди прибыли в Эофервик с пятнадцатью запряжёнными волами повозками, нагруженными постелями, вертелами, котлами, граблями, косами, жерновами — в общем, всем, что мы могли увезти.

Конечно, прав Ренвальд, сказавший, что ни один мужчина не отправится на войну на кораблях, полных женщин и детей, не говоря уж обо всём домашнем скарбе, и я не сомневался — скоро мой кузен услышит, что я покинул безопасный Дунхолм, забрав всё свое имущество. Но надо, чтобы он услышал кое-что еще. Пусть узнает, что у нас достаточно кораблей, чтобы увезти всех людей, животных и добро во Фризию.

Поэтому прежде чем покинуть Эофервик, я отдал сыну большую часть своего тающего запаса золотых монет и велел купить или нанять большие торговые посудины — столько, сколько понадобится.

— Поставь на суда деревянные стойла, — сказал я ему, — чтобы поместились две сотни лошадей, и сделай это в Гримесби.

— В Гримесби! — удивился сын.

Гримесби — рыбацкий порт в устье Хамбра, вниз по реке от Эофервика. Это пустынное место, открытое всем ветрам, куда менее приятное, чем Эофервик, но и гораздо ближе к морю. Я до сих пор не решил, как заберу назад Беббанбург, но в одном можно быть уверенным — мой кузен договаривался о помощи флота, и если сообщение Меревала правдиво, этот флот собирался в Думноке. Сейчас мне надо было знать, сколько пойдёт кораблей и когда. Священник, выдавший Этельхельма, сказал, что флот не выйдет в море до дня святой Инсвиды, а до этого было ещё несколько недель, а значит, у меня оставалось время изучить порт и придумать, как заменить корабли Этельхельма на мои. И эти корабли, мои корабли, должны ждать в Гримесби, близко к морю, готовые отплыть и сделать реальностью самые страшные кошмары моего братца.

Я не сомневался, что кузен слышал о наших новых кораблях, о том, что с нами семьи, и я подозревал, что сейчас он уже начал верить в историю с Фризией. Должно быть, он рассчитывал, что даже я не стану одновременно вести войну и с Беббанбургом, и против Константина, что я расстался со своей мечтой. Он по-прежнему хочет знать, где я, и будет озадачен — почему я не приехал в Гримесби со всеми моими людьми. Но моя дочь и Сигтрюгр объявили, что я болен и лежу у них во дворце.

Когда в воздухе носятся слухи, когда сочиняют лживые истории — будь тем, кто их рассказывает.

И я направился в Думнок.

Я бывал там прежде, много лет назад, попал в ловушку в «Гусе», самой большой таверне. Враги окружили дом, я смог уйти, только устроив пожар, когда поднялась паника. В конце концов, пожар распространился, охватил большую часть города, так что уцелело только несколько домов на окраинах и высокий шаткий помост, откуда горожане следили за вражескими кораблями, кравшимися через предательские песчаные отмели в устье реки.

Я надеялся, что Ренвальд проявит осторожность, приближаясь к этому печально известному мелководью, но он без колебаний вёл Улитку между ивовыми кольями, отмечающими проход.

— Ложные знаки убрали, — сказал он.

— Ложные знаки? — переспросил Сердик.

— Здесь много лет были знаки, направлявшие на неверный путь. А теперь они отмечают настоящее русло. Гребите, ребята!

1078