Саксонские Хроники - Страница 531

531

— Эдит, — повторил он. — Может, я куплю ее у тебя?

— Может, и купишь, — ответил я.

Мы недоверчиво посмотрели друг на друга, а потом Гутлак небрежно махнул рукой и отвернулся.

Мы бросили жребий, чтобы решить, кто этим вечером сможет сойти на берег. Мне нужно было, чтобы кто-нибудь остался охранять корабль, и Осферт вызвался командовать этой группой. Мы положили в чашу двадцать три сухие горошины и двадцать серебряных монет, потом Финан потряс чашу и встал спиной ко мне, в то время как я стоял лицом к собравшейся команде.

— Чье это? — спрашивал он, и я выбирал человека из команды, не зная, держит Финан горошину или монету.

Те, кому выпадали горошины, должны были остаться с Осфертом, остальным разрешалось сойти на берег. Я мог бы просто выбрать людей, которые должны остаться на борту, но команда работала лучше, когда верила, что их господин поступает честно. Все дети остались, но жены сошедших на берег сопровождали своих мужей.

— Останьтесь в таверне, — велел я им. — Город недружелюбен. Будем держаться вместе!

Город, может, и был недружелюбен, но «Гусь» оказался хорошей таверной. Эль был жгучим, свежесваренным, из огромных бочек во дворе гостиницы. Большая комната с балками из килей разбитых кораблей обогревалась пла́вником, горящим в центральном очаге. В комнате стояли столы и скамьи, но, прежде чем позволить своим людям навалиться на эль, я выторговал сушеную сельдь, бекон, несколько бочек эля, хлеб и копченых угрей и заставил перенести все эти припасы на «Сеолфервулфа».

Гутлак разместил часовых на пирсе поближе к берегу; эти люди должны были позаботиться о том, чтобы ни один из нас не носил оружия. Но я повесил ножны с Осиным Жалом за спину, скрыв меч под плащом, и не сомневался, что большинство моей команды вооружилось точно так же.

Переходя от стола к столу, я сказал им, чтобы они не затевали драк.

— Если только не хотите подраться со мной, — предупредил я, и они ухмыльнулись.

Таверна был довольно мирной. Дюжина местных пили — все они были саксами и ни один не выказал интереса к команде «Сеолфервулфа».

Ситрику выпал серебряный шиллинг по жребию, и я приказал ему почаще выходить во двор.

— Высматривай людей с оружием, — велел я ему.

— Чего вы опасаетесь, господин?

— Предательства, — ответил я.

«Сеолфервулф» стоил годового дохода тана с крепким поместьем, и Гутлак, должно быть, понял, что у нас на борту есть деньги. Его люди обнаружат, что трудно захватить корабль, пока Осферт и его отряд защищают конец пирса, но пьяные в таверне были более легкой добычей. Я боялся, что Гутлак может взять нас в заложники и потребовать огромный выкуп, поэтому Ситрик постоянно выскальзывал во двор через заднюю дверь и каждый раз возвращался, качая головой.

— Мочевой пузырь у тебя маловат, — посмеялся над ним один из моих людей.

Я сидел в углу комнаты со Скади, Финаном и его женой-шотландкой Этне, не обращая внимания на громкие песни и смех за другими столами. Я гадал, сколько людей живет в Дамноке и почему так мало посетителей в «Гусе». А еще думал о том, наточено ли оружие. И где спрятано все золото мира?

— Итак, где же находится все золото мира? — спросил я Скади.

— Во Фризии, — ответила та.

— Она обширна.

— У моего мужа крепость на море.

— Так расскажи нам о своем муже.

— Его зовут Скирнир Торсон, — сказала она.

— Мне знакомо это имя.

— Он называет себя Морским Волком, — продолжала Скади, глядя на меня, но сознавая, что Финан и Этне тоже слушают.

— Он может называть себя, как ему вздумается, — сказал я, — но это не значит, что его прозвище правдиво.

— Он заработал себе известность, — проговорила Скади.

И она рассказала нам о Скирнире, и в рассказе ее был смысл. На фризском побережье обретались пираты — там, где их защищали предательские мелководья и зыбучие пески. Мы с Финаном, будучи в рабстве у Сверри, прошли на веслах через эти воды, иногда чувствуя, как лопасти наших весел ударяют по песку или илу. Сверри, умный капитан, спасся от преследования красного корабля благодаря тому, что знал местные русла, и я не сомневался, что Скирнир отлично знает тамошние воды. Он называл себя ярлом — титул, равнозначный лорду, — но, по правде говоря, был лишь жестоким пиратом, охотящимся за кораблями.

Фризские острова всегда давали мародеров и пиратов; большинство из них были безрассудными людьми, которые довольно быстро погибали, но Скади уверяла, что Скирнир преуспел. Он захватывал суда или брал с них плату за то, чтобы пропустить их целыми и невредимыми, — благодаря чему приобрел дурную славу и богатство.

— Сколько у него команд? — спросил я Скади.

— Когда я в последний раз там была, — ответила она, — у него было шестнадцать маленьких судов и два больших.

— И когда ты была там в последний раз?

— Два лета назад.

— Почему ты ушла? — спросила Этне.

Скади оценивающе посмотрела на шотландку, но Этне выдержала взгляд. Этне была маленькой, рыжеволосой и пылкой женщиной, которую мы вызволили из рабства, и она была неистово предана Финану, которому родила сына и дочь. Она видела, куда мы клоним, и желала вызнать все, что могла, прежде чем ее муж пойдет в бой.

— Я ушла, потому что Скирнир — свинья, — ответила Скади.

— Он мужчина, — сказала Этне и получила укоризненный тычок под ребра от Финана.

Я наблюдал, как служанка несет дрова к очагу таверны. Огонь разгорелся, а я снова подумал — почему так мало людей пьет в «Гусе»?

531