Саксонские Хроники - Страница 754

754

Когда мы находились на гребне волны, я не видел ничего, кроме беспорядка, а потом мы ныряли в бурлящий проем, и на несколько мгновений ветер исчезал, а нас накрывало водой, и в следующий момент море ревело впереди, угрожая обрушиться и уничтожить нас.

Я сказал этой сучке Ран, что она прекрасна, я сказал этой морской ведьме, что она — мечта всех людей и надежда богов, и, может быть, она меня услышала и посмотрела на свое отражение в серебряном щите, потому что медленно и едва ощутимо ярость моря утихла. Она не умерла. Море по-прежнему рвало всё в лохмотья, а ветер обезумел, но волны стали ниже, а воины смогли перестать вычерпывать воду, хотя гребцам все еще приходилось прилагать усилия, чтобы направлять нос корабля в сторону бури.

— Где мы? — спросил Финан. Он выглядел измотанным.

— Между небом и морем, — это был единственный ответ, который я мог дать. У меня был солнечный камень, гладкий и светлый кусок скалы размером с ладонь.

Такие камни происходили из земли льда, и он стоил мне золота, но если поднять солнечный камень к небу и водить им по линии горизонта, он показал бы, где за облаками находится солнце, а когда ты знаешь, где солнце, стоит ли оно высоко или низко, можно определить, в какую сторону идти.

Солнечный камень мерцает, когда направлен в сторону скрытого солнца, но в тот день тучи были слишком плотные, а дождь слишком силен, так что даже солнечный камень остался угрюмым и немым.

Но я чувствовал, что ветер переменился и теперь дует на восток, и ближе к полудню мы наполовину подняли парус, и ворчащий ветер надул усиленное веревками полотнище, так что Полуночник устремился вперед, круша носом волны, но теперь он оседлал их, а не сражался с ними.

Я возблагодарил фризов, что построили его, и гадал, сколько людей отправились в свои мокрые могилы той ночью, а потом повернул нос Полуночника между севером и западом.

Мне нужно было идти на северо-запад, постоянно на северо-запад, а я понятия не имел, где мы находимся, куда править, я лишь следовал шепоту инстинкта, этого друга кормчего.

Он также является другом воина, и когда день подошел к концу, мой разум куда-то унесся, как корабль несется по воле убийственного ветра. Я вспоминал давние битвы, стены из щитов, страх и то колющее чувство, когда враг близко, и пытался найти знамение в каждом облаке, каждой птице и каждой разбивающейся волне.

Я думал о Беббанбурге, крепости, которая противостояла датчанам в течение всей моей жизни, и о том, каким безумием была идея захватить ее с небольшой группой усталых, вымокших и побитых бурей людей, я молился норнам, трем богиням, что ткут нити нашей судьбы у подножия мирового дерева, чтобы послали мне знак, предзнаменование успешного исхода.

Мы плыли, а я понятия не имел, где мы находимся, мои усталые воины могли поспать, пока я правил кораблем, а когда я больше не мог бодрствовать, Финан взял весло, и я заснул мертвым сном.

Я проснулся посреди ночи, и море все еще бурлило, а ветер завывал, и я пробрался вперед мимо спящих и наполовину пробудившихся людей и встал подле головы дракона, уставившись в темноту.

Я скорее вслушивался, чем всматривался, я пытался услышать звук прибоя, разбивающегося о землю, но смог различить лишь рев воды и ветра. Я дрожал. Моя одежда промокла, а ветер был холодным, я почувствовал себя старым.

Шторм по-прежнему дул и в сером свете зари, хотя совсем не с той же яростью, и я развернул Полуночника к западу, как будто мы убегали от рассвета. А норны любили нас, потому что мы обнаружили землю, хотя я не имел представления, была ли то Нортумбрия или Шотландия.

Я был уверен, что это не Восточная Англия, потому что видел каменистые отвесные утесы, о которые прибой разбивался со множеством брызг. Мы повернули на север, и Полуночник сражался с волнами, когда мы заметили место, где могли бы отдохнуть от атак моря, и в конце концов мы обогнули небольшой мыс, и я увидел защищенную бухту, где вода была скорее покрыта рябью, а не разбивалась о землю, эта бухта оканчивалась длинной полосой пляжа, и боги, должно быть, любили меня, потому что я увидел там тот корабль, что искал.

Это было торговое судно длиной с половину Полуночника, и его выбросило на берег штормом, но судно не сломалось. Оно просто лежало на берегу на боку, и три человека пытались вырыть канал в песке, чтобы снова спустить его на воду.

Они уже облегчили сидящее на мели судно от лишнего веса, потому что я заметил сложенный выше линии прилива груз, а рядом был зажжен большой костер, у которого команда грелась и сушила свои вещи.

Команда заметила нас, и когда Полуночник подошел ближе, они отбежали, спрятавшись за дюнами, что выходили на пляж.

— Это тот корабль, что нам нужен, — сказал я Финану.

— Ага, он подойдет, — отозвался он, — и эти бедолаги уже сделали половину работы по его спасению.

Бедолаги начали работу, но все равно понадобилась большая часть дня, чтобы сдвинуть судно с мели обратно в воду.

Я взял на берег двадцать человек, и мы закончили разгрузку судна от балласта, сняли мачту и подложили весла под корпус, чтобы вытащить его из засасывающих объятий песка.

Из-за удара, с которым судно село на мель, несколько досок треснули, но мы заткнули пробоины водорослями. Судно потечет, как решето, но ему и не требовалось оставаться на плаву слишком долго. Мне лишь нужно было время, чтобы обмануть Элфрика.

Его команда нашла в себе смелость вернуться на берег, пока мы все еще копали канаву, которая позволила бы нам вытащить весла из-под корпуса. Там были двое мужчин и мальчишка, все фризы.

754