Саксонские Хроники - Страница 801

801

— Священники? — спросил я. — Ты помнишь Оффу?

— Человека с собаками?

— Того самого.

— Мне нравились его собаки, — произнес Утред. Оффа когда-то был священником, а потом бродил по дорогам Британии со сворой дрессированных собак, исполнявших разные трюки, хотя они служили ему лишь для того, чтобы проникать в дома лордов, а там он внимательно прислушивался к разговорам. Он был умным человеком и кое-что знал.

Оффа всегда знал, что замышляется, кто кого ненавидел, при этом притворяясь, что это не так, и он продавал эти новости. В конце концов он меня предал, но я скучал по его рассказам.

— Священники — как Оффа, — сказал я. — Они хотят превратить нас в своих собак, хорошо выдрессированных, благодарных и послушных, а всё почему? Чтобы самим разбогатеть. Они говорят, что гордость — это грех?

Ты же мужчина! Это как сказать, что дышать грешно, и однажды они заставят тебя почувствовать себя виноватым из-за того, что ты осмелился сделать вздох, и отпустят тебе грех за горсть серебра.

Я наклонил голову под низкой веткой. Мы двигались по лесной дороге, что вела на юг по берегу быстрого ручья. Снова начал накрапывать дождь, но не сильный.

— Священники никогда не возражали против моей гордости, пока датчане сжигали их церкви, — продолжал я, но когда они решили, что наступил мир, что больше никто не будет разрушать церкви, они обернулись против меня. Вот увидишь, еще неделя, и священники будут лизать мне зад и умолять их спасти.

— И ты это сделаешь, — заметил Утред.

— Вот такой уж я глупец, — мрачно согласился я, — я их спасу.

Мы находились в знакомой местности, потому что годами посылали большие отряды воинов наблюдать за датчанами в Честере. Весь север Мерсии был под владычеством датчан, но здесь, в восточной ее части, по которой мы ехали, этим землям постоянно угрожали дикие племена из Уэльса, так что сложно было сказать, кто же на самом деле владеет этой землей.

Ярл Кнут заявлял свои права, но был слишком благоразумен, чтобы делать врагами валлийцев, что дрались как демоны и всегда отходили обратно в свои горы, если их превосходили числом.

Этельред тоже претендовал на эти земли и предлагал серебро любому мерсийцу, желающему построить на спорной территории свой дом, но он и не думал защищать этих поселенцев.

Он не построил ни одного бурга так далеко на севере и отказывался захватывать Честер, потому что и датчане, и валлийцы рассматривали бы этот захват как угрозу.

Спровоцировать войну между Мерсией и двумя ее самыми страшными врагами было последним, чего желал Этельред, так что он вполне удовлетворялся тем, что наблюдал за Честером.

А теперь он вступил в войну с датчанами, и я молился, чтобы валлийцы остались в стороне. Они тоже заявляли права на эти земли, но в течение многих лет, что мои люди присматривали здесь за Честером, они ни разу не вмешались, хотя сейчас, наверное, у них возникло искушение.

Разве что валлийцы были христианами, и большинство их священников не одобряли войну с саксами, потому что они поклонялись тому же пригвожденному богу.

Но когда датчане и саксы убивали друг друга, даже валлийские священники могли счесть это данной богом возможностью поживиться на полосе богатых земель вдоль западных границ Мерсии. Возможно. А, может, и нет. Но я отправил вперед лазутчиков, просто на случай, если отряды валлийских воинов придут с холмов.

И я решил, что мы обнаружили подобный отряд, когда один из разведчиков вернулся с сообщением, что заметил в небе дым. Я не ожидал увидеть дым так далеко на севере.

Люди Кнута опустошали юг Мерсии, а не север, а густой столб дыма означал, что горит какой-то дом. Дым поднимался слева от нас, к востоку, и был достаточно далеко, так что можно было просто его проигнорировать, но мне нужно было знать, присоединился ли Уэльс к этому хаосу, и потому мы пересекли ручей и поскакали по густой дубраве в сторону далекого пятна дыма.

Горела ферма. Там не было ни большого дома, ни частокола, лишь кучка деревянных построек на расчищенной от леса поляне. Кто-то решил тут поселиться, построил дом и амбар, срубил деревья, выращивал скот и сеял ячмень, но теперь этот маленький дом был охвачен пламенем.

Мы наблюдали из-за дубов. Я разглядел восемь или девять вооруженных людей, пару мальчишек и два трупа. Несколько женщин и детей скорчились около стражника.

— Это не валлийцы, — заявил Финан.

— Откуда ты знаешь?

— Их слишком мало. Это датчане.

У воинов с копьями и мечами были длинные волосы. Это не делало их датчанами, но большинство датчан носили длинные волосы, а большинство саксов предпочитали их стричь, и я подозревал, что Финан прав.

— Возьми двадцать человек к восточной стороне, — велел я ему, — а потом покажись.

— Просто показаться?

— Просто покажись.

Я подождал, пока те люди у сожженной фермы заметят Финана. Двое мальчишек сразу же побежали за лошадьми, а пленников, женщин и детей подняли на ноги.

Датчане, если то были они, окружили семерых коров, как будто все еще их пасли, а я вывел своих людей из леса и спустился по длинному склону с остатками соломы.

Девять воинов увидели нас и, похоже, запаниковали, когда поняли, что загнаны в ловушку между двумя группами, но потом успокоились, решив, что им ничто не угрожает.

Мы не нападали, а просто медленно приближались, и они заметили, что многие из нас носят длинные волосы. Они взяли в руки оружие и встали плечом к плечу, но решили не вступать в драку. Это была ошибка.

801