Саксонские Хроники - Страница 750

750

Мы быстро продвигались вперед, так что к вечеру увидели меловые утесы Флейнбурга. Это был известный ориентир. Сколько раз мы проплывали мимо этого большого мыса с изъеденным пещерами белым утесом.

Я видел, как волны разбивались белой пеной об этот утес, а когда мы подошли ближе, услышал гул воды, вкатывающейся в пещеры.

— Флейнбург, — сказал я сыну, — запомни это место.

Он рассматривал эту беспорядочную смесь воды и камней.

— Его трудно забыть.

— Лучше проплыть подальше от него, — объяснил я. — Вокруг утесов сильные течения, но дальше в море они ослабевают. А если ты спасаешься от северного шторма, не ищи укрытия с его южной стороны.

— Да?

— Там мель, — сказал я, указывая на темные останки кораблей, показавшиеся над треплющими их волнами. — Флейнбург забирает корабли и людей. Избегай его.

Начался прилив, и теперь мы шли против него. Полуночник боролся с волной, и я приказал опустить парус и взяться за весла.

Море пыталось отбросить нас на юг, и мне нужно было найти укрытие с северной стороны Флейнбурга, где воды были глубже и лодки, идущие с юга, не могли нас заметить.

Я правил близко к утесам. Над мачтой кружили бакланы, а тупики летали низко над разбивающимися о скалы и пенящимися волнами, которые затем отскакивали назад в яростном белом водовороте.

Гораздо выше, на вершине утеса, я видел склонившуюся от ветра траву и двух человек, уставившихся на нас. Они наблюдали, не пристанем ли мы к берегу, но я ни разу не пытался провести корабль в малюсенькую бухту у северного берега Флейнбурга и сейчас тоже не собирался.

Вместо этого мы развернули нос корабля в сторону морских течений и направили его туда с помощью весел. Неподалеку от огромного мелового утеса плавало пять рыбацких лодок. Две — к востоку от утеса, а три — к северу, но все они пустились наутек при нашем появлении.

Мы были волком, и овцы знали свое место, так что когда на море удлинились тени, мы остались в одиночестве. Ветер стих, хотя это не повлияло на бурлящее море.

Течение стало сильнее, так что моим воинам приходилось налегать на весла, чтобы держаться курса. Тени превратились во мрак, а море из серого стало почти черным, хотя эта черноту разбивала белая пена на воде.

Небо снова стало серым, но теперь светилось.

— Может, они не доберутся к сегодняшнему вечеру, — Финан присоединился ко мне у рулевого весла.

— Они не могут отправиться по суше, — сказал я, — и будут спешить.

— А почему не сушей? — спросил мой сын.

— Не задавай глупых вопросов, — гневно ответил я.

Он уставился на меня.

— Они же датчане, — напирал он. — Разве ты сам не сказал, что священник — датчанин? — он не стал дожидаться моего ответа. — Те два рыбака могут быть христианами и саксами, — продолжал он, — но ярл Сигурд терпит их религию. Они могли бы без проблем отправиться через Нортумбрию верхом.

— Он прав, — сказал Финан.

— Он ошибается, — настаивал я. — Верхом это займет слишком много времени.

Я надеялся на то, что прав. Я знал, что отец Бирнйольф предпочел бы отправиться в Беббанбург верхом, но необходимость доставить новости быстро вынуждала его страдать от морской болезни.

Мое предположение заключалось в том, что рыбаки плыли близко к берегу, и если бы появился какой-нибудь свирепый корабль с голодными и вооруженными датчанами, они могли бы пристать в какой-нибудь бухте или просто на пляже. Плыть на маленькой лодке неподалеку от берега было безопаснее, чем скакать верхом по дорогам севера.

Я посмотрел на запад. Меж черных туч мерцали первые звезды. Почти настала ночь и вставала луна.

— Они знают, что мы покинули Гримесби, — сказал мой сын, — и, должно быть, беспокоятся, не поджидаем ли мы их.

— С чего бы им беспокоиться? — спросил я.

— Потому что ты спрашивал о Беббанбурге, — сухо ответил Финан.

— И они нас пересчитали, — заметил я, — нас тридцать шесть. Какие надежды могут питать тридцать шесть человек против Беббанбурга?

— Они решат, что никаких, — сказал Финан. — И, возможно, они поверили твоей истории. Может, отец Бирнйольф и не послал предупреждение?

Была уже ночь. Луна освещала море, но земля была темна. Где-то далеко на севере на берегу мелькнул костер, но всё остальное было черным-черно, даже меловые утесы.

По черному морю струились серебряные, серые и белые ручейки. Мы направили Полуночника чуть к северу, чтобы он держался в тени утесов. Ни одна лодка со стороны моря не различила бы его на фоне земли. Волк спрятался.

А затем внезапно нашему взору предстала добыча.

Она показалась с юга, это была маленькая лодка с квадратным парусом, и именно этот темный парус я поначалу и различил. Она находилась примерно в полумиле от восточной оконечности Флейнбурга, и я инстинктивно оттолкнул рулевое весло от себя, а Финан отдал приказ налечь на весла, и Полуночник выскользнул из укрытия.

— Гребите изо всех сил, — прорычал я Финану.

— Изо всех сил, — отозвался он. О нос разбилась волна, и вода прокатилась по палубе. Воины налегали на весла, корабль быстро продвигался.

— Быстрее! — прокричал Финан, топая ногой, чтобы задать ритм.

— Откуда ты знаешь, что это они? — спросил меня Утред.

— Я не знаю.

Они нас заметили. Может, из-за белых барашков перед носом нашего корабля или из-за плеска тяжелых весел, но я увидел, как короткий корпус развернулся в противоположную от нас сторону, и человека, натягивающего веревку, чтобы закрепить парус, а потом они, должно быть, поняли, что не смогут от нас сбежать, и повернули лодку в нашу сторону.

750